ISSN 1998-5320 (Print)
ISSN 12587-943Х (Online)
Раздел 1. Филологические науки
Наука о человеке: гуманитарные исследования
Т. 15 № 3 2021
Библейскую цитату-атрибут можно встре-
тить в творчестве практически любого писателя.
В «Крейцеровой сонате» Позднышев, подозревая
свою супругу в измене и в попытке это скрыть,
оглядывается на грех царя Давида и Вирсавии,
жены Урии: «И в голову мне приходит страш-
ная, безобразная мысль о том, что она, как жена
Урии, хочет скрыть уже совершенный грех свой
и что она затем в такой неурочный час идет ко
мне» [7, с. 175]. В небольшом фрагменте «Пре-
ступления и наказания» – беседа Раскольникова
с Мармеладовым в трактире – цитата-атрибут
встречается как минимум дважды. Сначала – в
мармеладовской реакции на насмешки хозяина
заведения и мальчишек, его подручных: «Ни-
чего-с! Сим покиванием глав не смущаюсь <…>
и не с презрением, а со смирением к сему отно-
шусь. Пусть! пусть! “Се человек!”» [8, с. 16]. «Се
человек!» и «покивание глав» отсылают к уни-
жению Христа на суде Пилата и на Кресте. Рас-
сказывая же о месте своего проживания с семь-
ей, титулярный советник проронил лаконичное
«Содом-с» [8, с. 19].
Цитату-атрибут, взятую в нашем понима-
нии, следует отличать от аллюзии. По сути, то,
что З. Г. Минц именует цитатой-атрибутом, в
других терминосистемах называется аллюзией.
Согласно И. Р. Гальперину, «аллюзия является
средством расширенного переноса свойств и ка-
честв мифологических, библейских, литератур-
ных, исторических и др. персонажей и событий
на те, о которых идет речь в данном высказыва-
нии» [9, с. 110]. При аллюзии события и герои
авторского и библейского текстов чем-то схожи,
но это сходство не отрефлексировано субъектом
цитирования. Так, Мармеладов, говоря о три-
дцати копейках, последних деньгах его дочери
Сони, отданных ему на похмелье [8, с. 17], не
«видит» при этом никакой связи с евангельски-
ми тридцатью серебренниками, число тридцать
не будит в нём таких ассоциаций. И это аллюзия,
намёк, за которым скрывается авторское присут-
ствие. С помощью неоднократного упоминания
о тридцати копейках особая пронзительность
придается мотиву предательского поведения
титулярного советника по отношению к своей
семье. Чеховские библейские аллюзии чаще все-
го по воле автора помещаются не в слой речей
и диалогов персонажей, а в повествование, или
нарратив. Повествователь увидел во внешности
Аксиньи, героини повести «В овраге», «что-то
змеиное». Компетентный читатель, во-первых,
поймёт, что говорится о змеиных чертах герои-
ни в плане внешнем, а подразумевается внутрен-
ний, во-вторых, отметит библейский генезис не-
гативной коннотации эпитета («змеиное»). «И в
этих немигающих глазах, и в маленькой голове
на длинной шее, и в ее стройности было что-то
змеиное; зеленая, с желтой грудью, с улыбкой,
она глядела, как весной из молодой ржи глядит
на прохожего гадюка, вытянувшись и подняв го-
лову» (курсив наш. – О. К.) [2, т. 10, с. 156].
Чеховский герой чаще проецирует на свою
жизнь истории из Ветхого Завета. Николай Сте-
панович («Скучная история»), наблюдая за
детьми, смеющимися над его лысиной, вспоми-
нает слова библейских сорванцов («гряди, пле-
шивый!»), которыми они оскорбляли пророка
Елисея, также имевшего редкую растительность
на голове [2, т. 7, с. 294]. У студента Штенберга
(«Огни») многочисленные огни, светящиеся в
ночи окна рабочих бараков, вызывают представ-
ление «о чем-то вроде лагеря амалекитян или
филистимлян. Точно какой-то ветхозаветный
народ расположился станом и ждет утра, чтобы
подраться с Саулом или Давидом» [2, т. 7, с. 107].
Новозаветная цитата-атрибут есть в «прони-
занном историческим оптимизмом» [10, с. 123]
пасхальном рассказе «Студент». Иван Велико-
польский, в страстную пятницу разговаривая у
костра с двумя вдовами, Василисой и Лукерьей,
проводит параллель с евангельской историей:
«Точно так же в холодную ночь грелся у костра
апостол Петр» [2, т. 8, с. 307]. Эта цитата-атрибут
играет важнейшую роль в композиции произ-
ведения: она задаёт начало вставному рассказу,
достаточно развёрнутому повествованию о еван-
гельских событиях. Это изложение является мно-
гоярусным интертекстуальным построением: в
нём пересказ чередуется с точными или слегка
модифицированными цитатами из Библии как
на русском, так и на церковнославянском язы-
ке, в повествовании студента контаминируются
элементы всех четырёх Евангелий, присутствуют
незначительные трансформации, расширения
библейского содержания, подчинённые опре-
делённому авторскому замыслу. Стилистически
выдвинутой – из-за церковнославянского языка
– является финальная точная цитата во встав-
ном рассказе – о плаче отрёкшегося от Иисуса
|
